1-37.
38. Протоиерей А. Торик. "Флавиан".
читать дальше
Светлая книга, легкая и добрая! Во многих местах отзывалось мое сердце по-настоящему, рассказы (а там как бы рассказы в рассказе - кроме основной линии, которую повествует от первого лица главный герой еще истории промысла Божьего, поведанные ему многими, с кем он встречается) разные, но все трогательные какие-то, и, несмотря на необычность и на первый взгляд, нереальность, я им верю. На то и чудеса – реальность и наши привычные представления о мире не укладываются в их рамки, и это прекрасно, это тоже свидетельства Божьей милости!
Еще особенно дорого и приятно лично мне, что герой, ищущий пресловутый смысл жизни и запутавшийся в этой самой жизни, первый раз оказывается на Всенощной в память Преподобного Сергия Радонежского, как-то очень мне близкого святого, столько раз помогавшего и в учебе, и в работе, да и вообще во всем. Тронул очень рассказ о человеке, которому Преподобный Сергий не дал разбиться, когда он упал с церковных лесов и привел его к служению Богу.
"...– Придите ко мне все труждающиеся и обремененные.
Ведь это про всех нас, и про меня лично! Мы все, волею или неволею пребываем в трудах – трудах житейских, трудах нравственных по преодолению наполняющих нашу жизнь трудностей и проблем. Мы все обременены заботами, скорбями, собственными желаниями, страстями и грехами, тяжесть которых я осознал совершенно, лишь получив освобождение от них на исповеди. Мы все можем получить столь желанные свободу и покой, но только тогда, когда придём к Нему, Единому могущему освободить нас и упокоить и призывающему нас к Себе.

К сожалению, мне пока трудно так полно почувствовать, хотя осознанно ходить в храм и приступать к Таинствам начала уже где-то лет 5 назад.
Мне стыдно за это и грустно, значит, пока еще сильно влияние «тангалашки» (как называл его Паисий Святогорец), но я буду уповать на Господа даровать и мне такой опыт.

39. Протоиерей А. Торик. "Флавиан. Жизнь продолжается".
читать дальше
И снова мне понравилось. Много рассказов в рассказе, как и в предыдущей книге, и все трогают и заставляют задуматься. Отец Флавиан, я думаю, говорит, устами автора книги, и говорит очень просто и понятно, но очень важные вещи, тревожащие и занимающие думающих людей в наше время.
Особенно понравился момент, когда батюшка объяснял про ИНН, паспорта и прочее –
«Мы тут на «престоле» в соседском храме были, так там заезжий батюшка, отец Ефим, прямо так в проповеди и говорил – кто паспорт новый или ИНН принял, тот от Христа отрёкся и в ад пойдёт. А священники, говорит, которые принимать благословляют, все Духа Святого лишились, а архиереи и вовсе – масоны и кагэбэшники! Ищите, говорит, пастырей истинных, которые сами борются и других учат бороться!
– С чем, бороться-то? – со вздохом спросил Флавиан.
– С антихристом, с ИННом этим, с шестёрками и с паспортами!
– А! А я подумал – со своими страстями греховными: гордыней, осуждением, леностью к молитве и прочими…»

«Только не той информации надо бояться, которую о тебе человек в компьютере или в электронном документе запишет, а той, которую ежеминутно бесы про наши грехи и даже помыслы в свои «файлы» заносят. Вот эти-то «файлы» нам на мытарствах и предъявят, вот что – страшно, вот о чём заботиться нужно! А электроника – это земное, Господь «убивающих тело» бояться не велел».
«Невозможно отречься, если сам об этом не знаешь. Помните – «Волею иду, а не насильно». – «И я по воле твоей принимаю тебя, а не насильно».
А то получается, что если тебе тихонько мелом на спине «дура» напишут, то ты от этого поглупеешь».
Сама одно время начиталась всего, и волосы дыбом вставали. Слава Богу, сейчас понимаю, что беспокоиться есть много о чем, кроме этого и вместо этого.
И вот это очень-очень верные слова, которые никто не должен забывать:
«В основе большинства отказов от серьёзного рассмотрения проблемы бытия Бога лежит элементарное нежелание того, чтобы Бог существовал! Ибо тогда надо менять жизнь в соответствии с фактом бытия Божьего и Его законов. А ведь как хочется жить в своё удовольствие, грешить и не нести за это никакой ответственности!
«Человек создан Богом для счастья, для радости. Высшее счастье, уготованное человеку Богом и доступное сейчас лишь Ангелам Божьим и уже почившим святым, – пребывание вместе с Богом в Его Вечной Славе и Любви.
Люди же, живущие без Бога, не ищущие Его Истины и Любви, такого утешения не имеют. Но при этом потребность и тяга человеческой души к счастью и радости, доставшиеся нам в наследство от Адама в качестве «генной памяти», подобно тоске по родному дому у служащих в армии или сидящих в тюрьме, никогда не оставляют человека.
А дьявол пользуется этой врождённой тягой человека к счастью и радости.
...Есть естественные человеческие удовольствия и чистые земные радости: от взаимной любви мужчины и женщины, результатов честного труда, благополучия в семье, телесного здоровья и другие им подобные. Только они, эти земные радости, как бы неяркие, тихие, не нагружающие мозг эндоморфином – это гормон такой, создающий ощущение удовольствия, даже до экстатического состояния.
И, опять-таки, чтобы получить эти естественные человеческие удовольствия и радости, надо для этого трудиться, прилагать усилия, что-то терпеть, с чем-то мириться, и только как результат труда, душевного или физического, приходят удовлетворение и радость – земное счастье».

А еще вот, очень про меня, только вот я, к сожалению, намного быстрее теряю даже маленькие частички благодати, что Господь дает. Пока не достойна Его даров.
«…Святые Отцы толкуют, что Господь, говоря про комнату, в которую надо затвориться для тайной молитвы, угодной Богу, имел в виду не только затвор внешний, от окружающего мира, но и затвор внутренний, в «комнате» сердца. Затвор от всех земных эмоций, пристрастий, чувственных впечатлений, производящих в сердце страстные движения, препятствующие чистой молитве. Можно сказать, затвор – от самого себя – себя плотского, суетного, греховного.
Причём, важно не только «войти в комнату твою», но и «затворить дверь твою», то есть, пребывая в молитве, не пускать в сердце никаких посторонних чувств, вытесняющих собою молитвенное состояние, как, собственно, и произошло с тобою.
Твоя беда, Лёша, в твоей повышенной эмоциональности, восприимчивости к внешним впечатлениям. Образно говоря, дверь «кельи» твоего сердца всегда – нараспашку! Пришло чувство правильное, духовное, созидательное – свободно входит в твоё сердце, производит в нём преображающее, очищающее действие, и ты способен ощущать благодать, вместить в себя любовь, радоваться о Господе. Но приходит чувство плотское, страстное, пусть даже по видимости благородное – гнев, возмущение обезбоженностью мира, осуждение его порядков. И эти эмоции, врываясь беспрепятственно в сердце, тут же изгоняют из него благодать, которая, сама не агрессивная, смиренно удаляется, оставляя место «агрессору».
– Ну, что же делать, отче? Как защитить сердце от ненужных эмоций, как не терять благодатного молитвенного состояния?
– Как и в миру делается, Лёша, поставить у дверей охранника, который кого надо – впустит, а кого надо – прогонит.
– Что это за охранник, батюшка?
– Ум, Лёша! Вооружённый неослабевающим вниманием ум! Только он, как бдительный таможенник, способен не пропустить в сердце никакой разрушительной бесовской «контрабанды».
– А как, отче, ум настроить, чтобы он эту работу хорошо выполнял?
– Усилием воли, Лёша!
– Трудно это, отче!
– Трудно! Но не невозможно! ... Силу воли напрягать, чтобы внимание ума не расслаблялось, чтобы ум все приходящие помыслы контролировал, вредные сразу опознавал и отбрасывал, а полезные в сердце допускал пройти и чувствами становиться.
– Это сложно, отче! Иногда и видишь, что помысел греховный, а отогнать его сразу не получается.
– Это несложно, Лёша, нужно только в себе правильный страх выработать, как на войне... Обнаружил «бесовскую гранату» – сразу отбрасывай, отгоняй молитвой! А замедлил, помысел – нырь в сердце и давай в нём страсти раздувать, а страсть уже в действительные грехи норовит реализоваться!
Бояться надо греха и его разрушительных последствий – как гранаты! Тогда и медлить не будешь с отбрасыванием».

Ну и, конечно, радует, что у Алексея жизнь продолжается, и он продолжает открывать для себя простые, но самые важные истины.
Как бы мне хотелось иметь такого духовника, как отец Флавиан! Да у меня сейчас, к сожалению, и нет духовного отца для вразумления и помощи, вот и мечусь по жизни, как я всегда говорю, с переменным успехом.

40. Протоиерей А. Торик. "Флавиан. Восхождение".
читать дальше
Интересно и ярко, а самое главное, просто и с любовью, по-моему, описан Афон и его обычаи, даже больше, чем во второй книге, и герои по-прежнему мне были приятны и близки. Как старые знакомые.
Страшно, конечно, если даже такое святое место, как Афон, ждут разорение и жуткие события, которые увидел во сне Алексей, но я все же думаю, что по молитвам Заступницы и всей монашеской братии все еще может быть по-другому. В любом случае, нельзя впадать в апокалиптические настроения раньше времени, конец мира когда-нибудь будет, не нам это менять, но менять нужно отношение к себе и окружающим и стараться сделать если не мир, то хоть себя чуть-чуть лучше.
Немного странно, правда, было читать про ночное видение Алексея, когда ему явился «вампир» (ну или тот, кого лучше не поминать на ночь глядя), т.к. я не очень вижу смысла этого эпизода, только страшновато как-то, что даже в святом месте может такое быть.
А еще грешным делом подумалось, что тоже хотелось бы когда-нибудь сподобиться быть к Господу поближе, как Алексей, «познакомиться» с ним вот так, или, как Эдуард, удостоиться на минутку увидеть Саму Богородицу, но таких дарований ждут всю жизнь, действительно их заслужив молитвами и самое главное, трудом. Ведь вера без дел мертва, а я, к сожалению, очень мало пока делаю и тружусь для своей души.

41. Арсений Тарковский. "Избранное".
читать дальше
Давно хотела открыть для себя Тарковского, еще после трогательных строк "Пускай меня простит Ван Гог за то, что я помочь ему не смог...".
Стихотворения в сборнике разные, не все мне оказались близки, некоторые тяжеловаты и непонятны, пожалуй, но большинство понравилось и след в душе оставили. А это ведь главное, правда?
Спасибо человеку за его талант и необычный стиль. Стихи простые, но честные какие-то, трогательные и пронимающие, доходящие до сердца.
Вот одно из понравившихся:

ЗВЕЗДНЫЙ КАТАЛОГ.
До сих пор мне было невдомек -
Для чего мне звездный каталог?
В каталоге десять миллионов
Номеров небесных телефонов,
Десять миллионов номеров
Телефонов марев и миров,
Полный свод свеченья и мерцанья,
Список абонентов мирозданья.
Я-то знаю, как зовут звезду,
Я и телефон ее найду,
Пережду я очередь земную,
Поверну я азбуку стальную:

- А-13-40-25.
Я не знаю, где тебя искать.

Запоет мембрана телефона:
- Отвечает альфа Ориона.
Я в дороге, я теперь звезда,
Я тебя забыла навсегда.
Я звезда - денницына сестрица,
Я тебе не захочу присниться,
До тебя мне дела больше нет.
Позвони мне через триста лет.

И еще одно:

ГОЛУБИ
Семь голубей — семь дней недели
Склевали корм и улетели,
На смену этим голубям
Другие прилетают к нам.

Живем, считаем по семерке,
В последней стае только пять,
И наши старые задворки
На небо жалко променять:

Тут наши сизари воркуют,
По кругу ходят и жалкуют,
Асфальт крупичатый клюют
И на поминках дождик пьют.

42. Священномученик Серафим (Звездинский). "Хлеб Небесный. Проповеди о Божественной Литургии".
читать дальше
Священномученик Серафим очень трепетно и с любовью говорит о том, во что верит и в то же время, в этом задушевном разговоре, простом, будто с каждым из нас, говорит о тамом важном событии в жизни православного христианина - Божественной Литургии.
Тут и исторические сведения, и и разъяснение терминов и священных действий, и самое главное - призыв ко всем нам не забывать об обращении к Господу и приобщении к Его Святым Таинствам.

А когда я узнала, что священномученик Серафим читал эти проповеди тайно, скрываясь от властей, но не отказываясь служить и нести Свет миру, слова книги стали как-то еще острее и пронзительнее. Вот человек не боялся за себя, но старался всё, что знает и любит, открыть людям.

43. Мария Парр. "Вафельное сердце".
читать дальше
«…я думал, что не бывает спокойных дней, когда у тебя такой сосед и лучший друг, как Лена».

Да и к чему спокойные дни в детстве, когда так все хочется понять, узнать, увидеть, всё-всё и сразу!
Вот и Трилле, рассказчик этой истории, не может без приключений и шалостей, ну как без них прожить день, не получится же! А еще, самое главное, он очень любит свою подругу Лену, боевую (и еще какую боевую), и всегда делит с ней задумки и планы, даже самые невероятные.
А еще у них есть замечательный Дед и Баба-Тетя, и я просто хохотала, когда они нарядились на Иванов День. Да и во многих других моментах смеялась от души, в каждой главе можно найти такие трогательные детали и близкие мне мысли. Хоть и далекая Норвегия, а детство-то похожее у нас было, с разбитыми головами и носами, но зато счастливое и светлое!
У меня действительно так. А еще, я уже писала это раньше в других рецензиях, такие книги для меня ценятся намного больше, становятся ближе и понятнее именно в сознательном взрослом возрасте. Такая ностальгия по детству, тепло и понимание героев и себя самой с высоты уже сегодняшнего роста.
Но и грусти, и даже настоящей боли, не избежала эта книга просто даже потому, что и в жизни от них никуда не деться, к сожалению. А так бы хотелось стакан вина из одуванчиков выпить в холодный вечер и снова, хоть на часик, оказаться там, где все еще хорошо, пекутся вафли и придумываются приключения.
Пожалуй, еще поищу книги такого жанра и с такими историями, обязательно прочитаю «Тоню Глиммердал», а если у моих замечательных друзей есть, что посоветовать, с удовольствием возьмусь и за их рекомендации.
От себя могу сказать, что «Мой дедушка был вишней» тоже немного похожа, на мой взгляд, и близка по духу «Вафельному сердцу».

44. Митрополит Антоний Сурожский. "Таинство любви".
читать дальше
Маленькая книга, но какая верная и важная! Я бы всю ее здесь процитировала.
Очень точно и то же время просто и понятно написано о нашей жизни, любви и браке, о любви настоящей, что «не ищет своего», не эгоистичной, где люди хотят только сами быть счастливы и получить в браке для себя все самое лучшее, но и готовы дарить любовь и отдавать тепло другому. И уважать другого, воспринимать его как икону, Божье Творение, прекрасное и совершенное, как бы там ни было.
Буду читать еще книги Антония Сурожского, т.к. язык его проповедей и их идеи близки, дороги и понятны.

45. Протоиерей Игорь Гагарин. "Любить, а не искать любви. Беседы о семье и браке".
читать дальшеУвлеклась я темой о браке, особенно о христианском, где семья – это малая церковь, и сейчас нахожу действительно важные и полезные книги. Это одна из них, и автор, сам священник, душевно, понятно и открыто говорит на такую важную тему.
Спасибо ему большое, советую всем, даже и не верующим, прочитать и вынести для себя много интересного и нужного.
Тем более, там не только про брак, а вообще про любовь к ближним своим и про отношение людей друг к другу.
46.Д. Семеник. "Душевный лекарь. О семейной жизни".
читать дальше
Какие хорошие и по-настоящему важные книги мне попадаются в последнее время!
Этот совсем небольшой сборник включает в себя высказывания о браке, семье и любви самых разных людей – и святых, живших века назад, и священников, близких по времени к нам. Очень актуальны они сейчас для всех, по-моему, и, опять-таки, рекомендую даже неверующим почитать и подумать немного.
И очень важное замечание: многие обвиняют православие (да и вообще христианство) в мужском шовинизме, в том, что женщина, мол, показана недостойной и обязанной во всем безропотно подчиняться, но если почитать внимательно эту книгу и многие другие о браке, написанные не фанатиками веры, а действительно мудрыми и опытными людьми, можно увидеть, что это не так. И для мужчины, для мужа там тоже много адекватных и разумных требований, вплоть до того, что если жену ты считаешь плохой, подумай, а не ты ли в том числе виноват в этом и довел ее до такой жизни?! А также говорится о том, что с женой надо обращаться бережно и любя, потому, что, если уж ты сильнее и глава семьи, то с тебя сильнее и спросится.
По-моему, вполне логично и разумно, а главное, полезно.
В общем, снова советую прочесть.

47. Митрополит Антоний Сурожский. "Может ли верить и молиться современный человек".
читать дальше
И снова прекрасная книга в моей жизни!
Точнее, это сборник бесед митрополита Антония Сурожского, которого я недавно открыла для себя и уже в его беседах и проповедях нашла для себя много нужного и важного. Себя узнаю в его примерах.
И как же верно сказано здесь о вере и молитве! И о нас с вами, и о нашей жизни. Хотелось цитировать каждое предложение, хотелось запечатлеть не только в памяти, но и в сердце, чтобы навсегда хранить невероятно точные и важные слова митрополита Антония.
Его проповеди и беседы нравятся мне все больше и больше, стиль и значимость написанного – вот прямо моё, то, что действительно проникает в душу и заставляет задуматься.
Очень-очень советую всем, кто верит и хочет верить, кто, как я, надеется на помощь Божью в этом мире, но пока еще мечется и ошибается на пути.
Митрополит Антоний пишет не назидательно или превознося себя над нами, нет – он признается просто и откровенно, что сам во многом был несовершенным и не всегда получалось у него молиться искренне и от души.
А у меня, к сожалению, столько суетных мыслей, и лень иной раз мешает, и другие дела, но без помощи Господа и молитвы нельзя спастись, а значит, нужно стараться изо всех сил, «упражняться», как пишут многие святители, в молитве. И книга Антония Сурожского – большая помощь в этом трудном деле.
Отдельно хотелось бы сказать, что автор необыкновенно просто и точно пишет о молитве «Отче Наш» и Иисусовой молитве – он все это, что называется, «пропустил через себя», и свой духовный опыт, по-настоящему драгоценный, дарит и нам.
Именно его слова пока больше многих других на меня повлияли и совпали с моими собственными мыслями.

48. Митрополит Антоний Сурожский. "Бог: да или нет? Беседы верующего с неверующим".
читать дальше
«У вас одно, у меня другое, у кого-то еще – третье; если мы, с верой друг во друга, с верой в то, что каждый из нас способен вырасти в еще большую меру через общение, делясь с другим, будем друг ко другу подходить, тогда, действительно, мы будем обогащать друг друга, тогда вопрос о терпимости не встает. Речь не идет о том, чтобы вы меня переубедили или я вас, а речь идет о том, что и в вас, и во мне есть что-то, что нам очень дорого, – и нам радостно друг со другом поделиться. Если бы только люди могли так думать, и верующие и неверующие! – потому что, в конечном итоге, как Вы говорили, тоталитарное государство и тоталитарная Церковь одинаково безнравственно относятся к этой теме истины, которая никому в частности не принадлежит, а всем принадлежит».

Среди версий этих диалогов мне в электронном виде нашлись только беседы митрополита Антония и журналиста BBC А.М. Гольдберга, но и эти беседы на самые разные темы оказались актуальными.
Гольдберг затрагивает самые важные вопросы: почему Господь Бог допускает зло в мире, вмешивается ли Он сейчас в судьбы людей или отстраненно наблюдает, отвечает ли на молитвы людей, что значит для верующего человека общение с Богом и что вообще значит вера для человека.
А владыка Антоний в силу своего глубокого таланта проповедника, умеющего просто и понятно объяснить и донести до слушателя свою мысль, ему отвечает и объясняет, как это понимает он сам.

49. Владимир Крупин. "Русские святые".
читать дальше
Добрая, с любовью и с чувством написанная книга о русских святых. Понравился язык повествования, разделение на главы, опора на исторические сведения там, где это возможно и доступно, и дополнение к каждой истории о святых про основные события их жизни.
Хотелось бы почитать что-то еще у Владимира Крупина, думаю, что мне понравится.
А книгу снова рекомендую всем – да хотя бы немного ближе познакомиться с нашими святыми. Для меня вот совсем новыми оказались святитель Николай Японский (представляете, недоверчивым и таким закрытым японцам открывал основы православия и даже переводил Библию и богослужебные книги на японский язык), блаженный Николай Саллос, живший во времена Ивана Грозного, а также Амвросий Оптинский.
Точнее, про святого Амвросия я слышала, но до этого мало, а теперь с удивлением и радостью узнала, что он работал и в нашем липецком Духовном училище. А еще то, что был он душой компании и в миру, и потом, став монахом, не потерял света в душе, добра и приятного и трогательного отношения к людям.

Еще порадовало, что в книге есть литературное приложение – стихи о святых, отрывок из «Повести временных лет», былина и фрагменты воспоминаний об отречении царя Николая Второго.

50. "Японские сказки. Счастливые несчастья".
Аудиокнига.
читать дальше
Интересные и поэтичные сказки и много общего в сюжетах нашлось с нашими и вообще, сюжетами мирового фольклора.
Особенно умилила история «Колпак - чуткие уши» о том, как боль живых существ, птиц и зверей, отражается и на человеческой боли.
А еще понравилась сказка «Разбойник – любитель поэзии». Типично японская, как мне кажется – поэт случайно встретился с разбойником, а разбойник этот оказался романтиком в душе и вместо того, чтобы ограбить или убить, слушал его стихи. И даже потом охранял этого поэта.
Не могу не привести цитаты:
Тут разбойник говорит поэту, чтобы он вырвал свою роскошную бороду по волоску и отдал ему для метлы (ничего себе требование, да?), а поэт на это отвечает стихами:
«Оставь мне, молю
Из всего достоянья
Лишь эту метлу,
Чтобы смог я развеять прах
Нашей темной юдоли.

Ну как, постиг ли ты мое чувство?»

И восхищенный разбойник тоже настраивается на лирический лад:
В этих местах особенно сгустился прах нашего мира.

Вот, что искусство делает с людьми! :-)))

51. Аркадий и Борис Стругацкие. "Пикник на обочине".
читать дальше
Сильно. Атмосферно. Хлёстко, я бы сказала, как будто меня окунули в холодную воду на миг. Или хлестнули по щеке.
Но понравилось, скорее да, чем нет.
Положительных персонажей как таковых нет в этой книге, но это, наверное, одно из достоинств - каждый здесь живой, ищущий, мучащийся в своем поиске и отчаянно пытающийся доискаться, дожелать самого главного.
А что главное в жизни? Сто раз этот вопрос задавался, кто только об этом ни писал, но, оказывается, можно и в фантастике его поставить. И много других глобальных и философских вопросов затронуть в книге, на первый взгляд, о пришельцах и их вторжении.
Но это, конечно, только на первый и на самый поверхностный взгляд.
Что же так тянет в Зону? Только ли желание "зелененьких", желание свободы, которую они дают, или все-таки что-то иное?
читать дальше
Главный герой, сталкер Рэд, начинает повествование, сначала еще юный, привлеченный азартом путешествия в Зону, поиском возможности жить счастливее и богаче, а заканчивает книгу уже совсем другой Рэд - выжженный Зоной, использующий живого человека, как отмычку, зная, что он погибнет. Хочется осудить за такое страшное решение, но ведь желание у него свое, такое трепещущее:
"…Вот он чем меня заразил , думал он . Сумасшествием своим он меня заразил . Вот, значит, почему я сюда пошел. Вот что мне здесь надо… Какое-то странное и очень новое ощущение медленно заполнило его. Он сознавал, что ощущение это на самом деле совсем не новое, что оно давно уже сидело где-то у него в печенках, но только сейчас он о нем догадался, и все встало на свои места. И то, что раньше казалось глупостью, сумасшедшим бредом выжившего из ума старика, обернулось теперь единственной надеждой, единственным смыслом жизни, потому что только сейчас он понял: единственное на всем свете, что у него еще осталось, единственное, ради чего он жил последние месяцы, была надежда на чудо. Он, дурак, болван, отталкивал эту надежду, затаптывал ее, издевался над нею, пропивал ее, потому что он так привык, потому что никогда в жизни, с самого детства, он не рассчитывал ни на кого, кроме себя, и потому что с самого детства этот расчет на себя выражался у него в количестве зелененьких, которые ему удавалось вырвать, выдрать, выгрызть из окружающего его равнодушного хаоса. Так было всегда, и так было бы и дальше, если бы он в конце концов не оказался в такой яме, из которой его не вызволят никакие зелененькие, в которой рассчитывать на себя совершенно бессмысленно. А сейчас эта надежда – уже не надежда, а уверенность в чуде – заполнила его до самой макушки, и он уже удивлялся, как мог раньше жить в таком беспросветном, безысходном мраке…"
Вдруг этот Артур (как он меня тронул, светлый мальчик, наверное, единственный по-настоящему светлый для меня в этой книге) со своим девизом, лозунгом, призывом, что ли -
– Счастье для всех!.. Даром!.. Сколько угодно счастья!.. Все собирайтесь сюда!.. Хватит всем!.. Никто не уйдет обиженный!.. Даром!.. Счастье! Даром!..
И вот Рэд вдруг проникается этим, ведь не пропащий же совсем человек, ведь у каждого искра в душе осталась, желание чуда и света:
"У меня нет слов, меня не научили словам, я не умею думать, эти гады не дали мне научиться думать. Но если ты на самом деле такой… всемогущий, всесильный, всепонимающий… разберись! Загляни в мою душу, я знаю – там есть все, что тебе надо. Должно быть. Душу-то ведь я никогда и никому не продавал! Она моя, человеческая! Вытяни из меня сам, чего же я хочу, – ведь не может же быть, чтобы я хотел плохого!.. Будь оно все проклято, ведь я ничего не могу придумать, кроме этих его слов – СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ, ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЕТ ОБИЖЕННЫЙ!»

А эти пришельцы, погулявшие вдоволь на своем "пикнике" - думали ли они, как он отразится на простых людях, тех, кто живет на голубой планетке под названием Земля?! И мы думаем ли, когда живем, не оглядываясь ни на кого, и ставя во главу угла только себя?
А может, это был не просто "пикник", и все версии, столько времени изучаемые профессорами, неверны?

Книга для меня полна вопросов, но кроме этого, и заставляющая подумать, остановиться ненадолго, а ведь настоящая литература и должна быть такой.

52. Л. Лугонес. Сборник "Огненный дождь".
читать дальше
Начиная со стихов сборника «Лунный календарь души» необыкновенный Лугонес меня покорил.
Вы только послушайте, как красиво и ярко -
«И море, в свои покрывала
укрытое дремой по плечи,
последней звезде навстречу
соленые брови вздымало».
А вот еще необычное:
«Небо было похоже на грот, что наполнен водою;
словно катились камни – вдали погромыхивал гром;
ветер пропах лимоном и, прошуршав листвою,
изредка и лениво бил по земле хвостом».

"Ветер бил по земле хвостом" – каково, а? Очень запоминающийся стиль, пусть, как мне и показалось вначале, жаркий, но эта жара не удушающая, а согревающая изнутри и покрывающая легким загаром, вот как я бы сказала.

И еще немножко хочется процитировать фрагменты стихов, уж очень необычными они были для меня и новыми, и звучащими, и пахнущими, и живыми.
«Зной, опаляя мальвы и оливы,
цветы изранил стрелами-лучами,
и в каждом раненом – петарды пламя:
любовь цветов – пыльцы созревшей взрывы»
- это о жарком дне из цикла «Цикады». Потрясающий, кстати, цикл.
читать дальше
ОДИНОКАЯ ФИАЛКА
Я, уставший, прилег
на опушке лесной
и увидел цветок
над пожухлой травой.
Тявкнул пес… И опять
мир объят тишиной.
Смог ли я осознать
Что в росинке цветка
отраженным сият
будет небо века?!

Цикл «Псалом дождя» весь потрясающий – он начала ливня до его кульминации, и затем полного покоя, но пусть тут будет 1-е стихотворение.
НАЧАЛО
Небо было похоже на грот, что наполнен водою;
словно катились камни – вдали погромыхивал гром;
ветер пропах лимоном и, прошуршав листвою,
изредка и лениво бил по земле хвостом.
Серо-свинцовые тучи медленно-медленно плыли,
клевер сухие соцветья к низким вздымал небесам,
над изнуренным полем – завеса горячей пыли,
чертополоха бутоны синели то там то сям.
И наступила минута – кончилось время затишья,
молния огненной плетью полог туч рассекла,
рухнуло наземь небо, словно огромная крыша –
крыша из балок железных и лопнувшего стекла.

Еще одно о природе.
ГРАД
Во двориках и на дорожках сада,
на крышах кинозалов, на карнизах,
упавшие из туч свинцово-сизых
смеются белоснежно зубы града.
Смеются и мгновенно пожирают
газоны, виноградники, посевы,
по стеклам барабанят: люди, где вы? –
плевки в щели под дверью оставляют.
Цыпленок, посреди двора забытый,
пищит и ищет, где бы мог укрыться,
утратила гнездо лесная птица,
цветы с дрожащих веток яблонь сбиты.
Град стискивает зубы в мертвой хватке,
взирает туча с неба кровожадно;
от мокрых улиц к пампе необъятной
бегут ручьи в бурлящем беспорядке.


ЦАПЛЯ
Не создана, должно быть, для полета,
застывшая навеки, в оперенье белом.
Сырое одиночество болота
и знак вопроса, что начертан мелом.

Почему-то мне кажется, что есть что-то японское здесь, краткость и емкость.

У него вообще много стихотворений о природных стихиях, птицах, животных, природе Аргентины, луне, но есть и о любви, и о жизни, много символики и разных образов.

Вот это очень тронуло, до боли в сердце от последней строки.
УЖЕ…
Вновь осень надсадно
шуршит за окном
лозой виноградной,
горящей огнем
пурпурным. И охрой
каштан окроплен.
Воробышек мокрый
летит на балкон.
Листва под ногами
грустна и мертва.
Все в прошлом. Мы сами –
как эта листва.
Уже наступила
пора вспоминать.
Что было, то было,
не будет опять.
Уже все позднее
рассвет настает,
и все холоднее
блестит небосвод.
Мир ярок – как в призме.
Свет тихий в душе.
И скоро у жизни
ты спросишь: «Уже?»


СТАКАН ВОДЫ
Стоит стакан – обычный, тонкий, чистый,
и в нем воды серебряный покой;
чиста вода, как свет звезды лучистой,
сверкающей алмазом над землей.
В нем родника прозрачная улыбка,
смех речки, что доныне не исчез;
трепещущая радостно и зыбко
таинственная капелька небес.
И отраженье радуги весенней,
и солнца луч, пронзающий до дна,
и цвет жасмина в белоснежной пене,
и скатерти крахмальной белизна.
Взгляни на мир через стекло стакана,
в котором дремлет чуткая вода,
и мир предстанет, преломленный странно,
прекрасно неземным, как никогда.

БЕСКОНЕЧНОСТЬ
Сверчок поет. Окрест из шелка
молчанье соткано, и льнет
к далеким звездам тополь колкий,
сверчок меж тем поет, поет…
Махина кружится вселенной
в зловещем зареве колец,
о, где-то здесь самозабвенно
ее сверчком заводит денно
и нощно астроном-творец.

И как бы квинтэссенция творчества поэта, гимн каждому земному творению.
КОРОЧЕ НЕКУДА
I
Да будут воспеты мной
муравей
в суете неизменной своей,
до работы всегда охочий,
черный, как чернорабочий;
он от напасти любой
защищается кислотой.
II
И цикада,
которая даже в зной
песни петь рада –
в пыли золотистой, где разлита
любовная нега кота.
III
И пьяный от меда шмель,
в бутоне любого мака отыщет он щель.
IV
И паук – над роялем, умолкшим давно,
кружевное без устали ткет полотно.
V
И жук-скарабей, он катает свой
шар – круглее, чем шар земной.
VI
И оса, что, прервавши полет,
сладкий сок из груши сосет.
VII
И сверчок –
простачок,
он поет, заливается,
его скрипки смычок
не ломается.
VIII
И мотылек, что цветочную
почту разносит срочную.
IX
И Купидон крылатый,
любовной страстью объятый.
X
И муха: жужжит, кружится
и наконец садится
на нос педанта,
который в твореньях моих не находит ни грана таланта.
XI
И мальва – волей богов она
нам в утешенье дарована.
XII
И чаровница-фиалка,
поэта из человека ей сделать отнюдь не жалко.
XIII
И головка ядреного чеснока,
она учит, что жизнь – донельзя кратка.
XIV
И узкий серп лунный,
послушный капризам фортуны.
XV
И солнечный луч – он погожим днем
входит из сада в дом
и на стене, без затей,
рисует тени ветвей.
XVI
И застенчивая девчушка,
что считает: она – дурнушка.
XVII
И попугай; болтовня его – это
сюжет для плохого сонета.
XVIII
И лужица, сотворенная на дороге копытом мула,
в ней, сверкнув на мгновенье, звезда утонула.
XIX
И костлявая кляча – с такой худобой,
будь человеком, она была бы святой.
XX
И собака, которая – всем нам урок –
от хозяина стерпит любой пинок.
XXI
И ягненок – как всякий с башкою бараньей,
он покорно идет на закланье.
XXII
И мышонок, что, черствую корку
украв,
мчится в норку
стремглав.
XXIII
И воробей – он зимою холодной,
как Ласарильо, голодный.
XXIV
И мальчуган, что понравиться девочкам хочет
и перед зеркалом рожицы корчит.
XXV
И старый гринго – он из артистов,
доныне величествен и неистов.
XXVI
И бездарный пиит – его стих убог,
но судья ему только Бог.
XXVII
И хлеба кусок, который я ем,
хотя хлеб растить не умею совсем.
XXVIII
И вина бокал –
бодрость духа и мудрость я в нем отыскал.
XXIX
И вода ключевая – она такого же цвета,
что и серебряная монета.
XXX
И соли крупица –
она всегда и везде пригодится.
XXXI
И творог на столе ранним утром,
он сравним белизною лишь с перламутром.
XXXII
И огонь в очаге вечерком –
он приносит тепло и спокойствие в дом.
XXXIII
И шавка, кудлатая, словно овца,
она по собачьим меркам – старушка,
дремлет все дни на ступенях крыльца,
а кличка ее – Вертушка.
XXXIV
И палка – она крепка
в руках и жандарма, и батрака.
XXXV
И лачуги – они и в горах, и в долинах,
словно пастушки из песен старинных.
XXXVI
И дьявол, который смог
за спину солнце закинуть, как старый мешок.
XXXVII
И заброшенный дом – приют
в нем только кошки найдут.
XXXVIII
И пустое гнездо: и ему отдам дань я –
в нем забыты птичьи воспоминанья.
XXXIX
И засохший листок – он настолько хорош,
что красивее вряд ли что-либо найдешь.
XL
И мгновение жизни земной, оно –
подобие пятака
у бедняка,
и в копилку смерти упасть ему суждено.
XLI
И тропинка над горной кручей;
не кричи здесь на всякий случай.
XLII
И древесная стружка – в ней рабочего дня
терпкий запах и всполох веселый огня.
XLIII
И рубашка, хранящая в нитях своих
тепло прилежных портних.
XLIV
И глина,
в которой угадана форма кувшина.
XLV
И кирпич саманный{134} –
для крестьянина гость желанный.
XLVI
И закат – он сверкает, в небесах рассыпая
оперение попугая.
XLVII
И павлин, что, хвост распустив,
любовный заводит мотив.
И роман, где хороший конец:
героиня идет под венец.
XLVIII
И родник, что под солнцем нещадным
нам напомнит о гроте прохладном.
XLIX
И жаба, что, разевая рот,
мошек ловит и жрет, –
тем она и живет.
L
И запах анисовых зерен,
и сумрак, что ветру покорен.
LI
И земля – я на ней был рожден,
и хочу я быть в ней погребен.
Рассказы из сборника меня, к сожалению, не так сильно тронули.
Но один рассказ о жене Лота и соляном столбе – «Соляная фигура» - произвел впечатление. Что же такое она увидела, когда обернулась, что же такое ее превратило в застывший соляной столб – вот об этом он и написан интригующе и до мурашек.

53. Митрополит Вениамин (Федченков). "Божьи люди. Мои духовные встречи".
читать дальше
«Все промыслительно», - говорит мой молодой человек, и я с ним в который раз соглашаюсь. Неожиданно выдалось свободное время для поездки в Оптину пустынь, и я, просматривая ранее скаченные книги на его электронке, с первого же раза нашла эту, с первой же главой под названием «Оптина».
С интересом открыла дальше и с интересом же прочла не только про Оптину пустынь и ее подвижниках, но и о других местах и событиях в судьбе автора, митрополита Вениамина.
Написано просто, с душой и с ностальгией по России, по той, ушедшей после начала Советской власти, стране. Видно, как человек любит свою страну и чтит веру, и всем, что видел и узнал, хочет поделиться с нами.

54. Генри Лайон Олди. "Песни Петера Сьлядека".
читать дальше
Не могу сказать, что все истории мне понравились, многие оставили какое-то тягостное впечатление, трагическое или даже жутковатое, как по мне мерзкое, пробирающее до мурашек (как «Опустите мне веки» (там еще привет Гоголю нашему Николаю Васильевичу), а некоторые как-то пробежали мимо, не оставив глубокого следа, но так, наверное, и должно быть – что-то нам в этой жизни достается радостное, что-то опустошающее, что-то трагичное.
Но запомнились особенно повести (или песни, или истории, кому как нравится их называть) «Здесь и сейчас» об игре с судьбой, и том, как трудно переиграть эту самую судьбу, а еще о подвиге, малом ли, большом ли, Богу и истории судить в дальнейшем, «Баллада двойников», где один из двух, судья и монах, невидимо накрепко связанных и так похожих, на самом деле суть противоположность друг другу, «Джин по имени Совесть» (наверное, самая светлая и теплая история в книге, как мне кажется, хоть и с легкой грустинкой, но и с хорошим глубоким смыслом), «У слепцов хороший слух» - тоже до мурашек, тут даже переплетение с историей Кассандры, Трои и греческих трагедий и предпоследняя – «Аз воздам».
Не могу сейчас сказать, что это по-настоящему мое чтение, вроде бы, как уже писала, многое понравилось, но иногда даже как-то мерзко было в описаниях и да, я нежная фиялка, ханжа, как вы уже поняли и сто раз подумали, но многие сравнения и «смачный», я бы сказала, язык повествования шокировал иногда.

55. Иеромонах Никон (Беляев). "Дневник послушника Николая Беляева (преподобного оптинского старца Никона)".
читать дальше
Тронуло. Прониклась и даже как-то сроднилась с тем, тогда еще послушником Колей Беляевым, что писал просто и безыскусно о своей жизни в монастыре.
Здесь приоткрывается маленькая дверка в мир монашеской жизни - как трудились монахи в Иоанно-Предтечевском скиту Оптиной Пустыни, как делали свои первые шаги в вере, как много полезного и мудрого получали в дар от прославленных старцев.
Мое впечатление усилила поездка в Оптину, к сожалению, очень непродолжительная - всего на 2 неполных дня, но очень важная для меня. И тут послушник Николай Беляев (хочется по-простому о нем писать - Коля, Николенька) с любовью и верой и такой привязанностью пишет об Оптиной Пустыни и ските, что хочется вновь и вновь там побывать, да подольше.
И как-то вот моя душа открылась для этой книги, я с автором строк проходила вместе по скитским корпусам, сидела в трапезной и у батюшки Варсонофия, но, конечно, как его сопровождающая, просто мирская, т.к. подвиг монашества мне не по силам, и я не достойна быть на этом поприще, неспособна.
Про своего духовного наставника, отца Варсонофия послушник Николай пишет особо - сроднился с ним очень, вот уж, как я говорю, "совпали две души" - батюшка очень любил Николая, назвая "люточкой", имея в виду лютость в борьбе со страстями и Врагом рода человеческого. И еще автор дневника счастлив тем, что несмотря на все трудности и лишения, знал и чувствовал, что нашел себя в монашеском служении. Даже нет, "нашел себя" - слишком банально звучит, а тут, наверное, надо сказать, что Господь его привел, промыслительно всё в его жизни.
А потом настали страшные и тяжелые времена - к сожалению, дневник обрывается задолго до этого, но нам известна дальнейшая судьба послушника, а потом уже преподобного исповедника Никона - закрытие Оптиной Пустыни, аресты, ссылки, в том числе и на Север в жесточайших условиях. Голод, холод, тяжелая болезнь и смерть от туберкулеза, но при всем при этом - неиссякаемая вера, любовь к людям, милосердие и мудрость в помощи всем нуждающимся и, конечно, молитва.
Необычно вот так читать записки еще молодого человека - и бытовые мелочи, и важные вопросы о вере, и еще много разного, что тронуло его и запомнилось, сейчас уже зная, какая тяжелая судьба через несколько лет ждет послушника Никона, и самое главное, зная, что звание Человека, прежде всего, и, конечно, монашеское свое звание он сохранит и пронесет достойно через всю жизнь.
Немного пафосно сейчас прозвучало, но сейчас мне хочется сказать именно так, "высоким штилем".

Спасибо этому человеку, теперь даже прославленному в лике святых, за его простоту и в то же время великое служение. Надеюсь поискать побольше материала о нем и еще съездить в Оптину, с каким-то новым знанием, что-ли, с новой верой.

56. Н. А. Павлова. "Пасха Красная. О трех Оптинских новомучениках, убиенных на Пасху 1993 года".
читать дальше
Не получается у меня писать рецензии, и особенно на те произведения, что действительно понравились. Хочется высказать все свою радость от знакомства с такими необыкновенными людьми, что описаны здесь, но трудно всё передать в рецензии - надо читать книгу.
И как же хочется снова в Оптину, как жаль, что я прочла эту книгу уже после поездки – хотелось бы теперь новым взглядом еще раз увидеть это необыкновенное место и побывать в часовне новомучеников!
Автор пишет просто и проникновенно, очень все переживая и нам помогая все пережить вместе с ней и вместе с очевидцами событий.
Такие разные люди, пришедшие из разных уголков России, вдруг оказались вместе в благословенной Оптине, и вместе приняли смерть в Пасхальную ночь.
Но именно им суждено было показать в обновленной Оптиной Пустыни, постепенно восстающей из руин («Восста из мертвых земле Оптинская, яко иногда Лазарь четверодневный...», «…Радуйся, Кана Галилейская, начало чудесам положившая, радуйся, пустынь Оптинская, наследие чудотворства приявшая...»), как смерть не властна над теми, у кого есть вера.
Нет, не так – Вера!
Инок Трофим, инок Ферапонт, иеромонах Василий всегда помогали при жизни, тем, кто в этом нуждался отдавая всю свою любовь и все, что было в них светлого и доброго, и после того, как Господь забрал их к себе, не оставляют никого в беде. И подвиг их торжествует, помогая многим и многим прийти к вере и стать ближе к Богу.

«Смерть! где твое жало?! Ад! где твоя победа?!»

57. Роберт Гэлбрейт. "Зов кукушки".
читать дальше
Читается довольно легко, радует, что главный герой не стандартный красавец-сыщик, а наоборот, довольно-таки запустивший себя бывший полицейский, потерявший ногу на войне. И помощница его (здесь закон жанра непреложен – ну должен же у сыщика быть помощник!) не Мэри Сью, а вполне себе живая и простая девушка, причем, что порадовало, любовной линии между героями нет. Нет вот этого набившего оскомину штампа.
Детективный сюжет интересный, но я бы не сказала, что меня так сильно затянул, бывали и более интригующие, где просто от нетерпения грызешь ногти и не можешь заснуть, пока не узнаешь разгадку. И убийцу я подозревала еще до развязки.
Но все равно читать было приятно, пожалуй, и я рада, что Роулинг себя открыла и с этой стороны. По-моему, ничуть не похоже на сагу о волшебнике, и это хорошо, говорит о разностороннем таланте человека.
Хотя «Случайную вакансию» не хочу читать (не очень люблю социальные драмы, а, если верить рецензиям, это что-то вроде), но следующую книгу из серии про Корморана Страйка (если такая выйдет), прочла бы, наверное.

58. Т. Шевалье. "Прелестные создания".
читать дальше
Казалось, что книга большая, а прочла дня за три. И прочла с удовольствием и интересом с самого начала, с первых глав. Повествование неспешное и в то же время не нудное – то, что надо, когда две женщины, разные по социальному положению и воспитанию, но близкие по призванию (как бы ни звучало пафосно это слово), рассказывают о себе и своей жизни.
И, кстати, всегда любила, когда повествование ведут разные герои, попеременно, по-своему, но каждый интересно, рассказывают одну историю, вплетая в нее и личные драмы и общую линию сюжета.
В этой книге поначалу боялась найти каких-нибудь Мэри-Сью – всех из себя идеальных красивых дам, в 19-то веке вдруг занимающихся собранием ископаемых древностей, ан нет – совсем нет! И это отнюдь не феминистки, помешанные на карьере или мужской работе, нет – они также честно говорят о себе, что хотели бы женского счастья, выйти замуж и иметь семью, но понимают, что в их веке и обществе к женщинам, осмеливающимся заниматься наукой, да еще и проводящим столько времени в грязи, откапывая окаменелости, относились с недоверием, а то и с презрением.
Понравилось, что книга честная в этом – не было у этих двух женщин, Мэри Эннинг и Элизабет Филпот (кстати, реальных личностей) прекрасных принцев, способных полностью понять и разделить их увлечения, и, к сожалению, в 19 веке вряд ли это бы стало возможно. Точнее, надежда была, были мужчины, понимающие их, близкие по интересам в науке, но они не могли жениться, и понимали это, как ни горько, все в этой истории.
По-человечески, даже по-женски, жаль этих героинь, и опять-таки, что нравится в этой книге, повторюсь – их труд был делом жизни, но они не скрывали, как грустно порой и как мечтается о женском счастье.
В общем, спасибо Книжному Клубу за выбранную книгу, и буду рекомендовать ее всем.

59. Джин Монтгомери. "Ищи на диком берегу".
читать дальше
Жил-был мальчонка Захар в городе Охотске, и чтоб ему там не сиделось – ан нет, была у него мечта – несбыточная, казалось, но такая заветная, что не давала покоя – найти своего отца, уехавшего на Аляску еще когда Захарка был маленьким. И поехал таки, и не только навстречу отцу, но навстречу приключениям и путешествиям, новым землям и новым людям – и обновленным человеком стал сам Захар.
Познакомился и с алеутами, и с испанцами, владевшими тогда, в 19 веке, Калифорнией, и с природой Аляски – изменчивой, суровой, не любящей новичков, с землями, которые принимают только самых смелых и стойких.
И простой мальчик, не лентяй и не изнеженный, конечно, но к этим условиям и странностям не сразу привычный, начинает потихоньку свои приключения в этом краю.
Автор – американка, но пишет о русских с любовью, я бы даже сказала, со знанием дела, и, кстати говоря, на основе исторических сведений.
Нет здесь обычных стереотипов иностранцев (особенно американцев) о России и ее жителях, наоборот, не зная, кто пишет книгу, я могла бы подумать, что это наш соотечественник.
Ну или кто-то вроде любимого мной (даже и сейчас, хоть и говорят, что его книги детские) Томаса Майн Рида.

60. Роберт Янг. "На реке".
Рассказ.
читать дальше
Такая серьезная тема – Смерть и то, что будет после нее (и, как многие спрашивают: «Будет ли?»).
Я не сомневаюсь, что будет, и знаете, верю, что нам могут дать шанс даже на пограничье, даже когда мы решимся на такой страшный шаг, как самоубийство. Ведь человек хочет жить и любит жизнь – я думаю, по своей сути он так создан!
И, честно говоря, думала, что конец будет трагичным (кстати, почему-то люблю последнее время именно трагичные или грустные завершения историй, уж не знаю почему), а тут все-таки загорелась искорка у героев – жажда жизни и любви, которая и смерть победит.

61. Д.Б.Пристли. "Скандальное происшествие с мистером Кэттлом и миссис Мун".
читать дальше
Изо дня в день режим один и тот же – встал, тщательно побрился, принял ванну, позавтракал, надел строгий костюм, и на работу. Сегодня, завтра, послезавтра – а что дальше? И правда – что дальше? И почему нужно каждый день делать то, что тебе давно надоело, то, что не нравится уже давно и не приносит радости?
Джордж Кэттл задал себе такой вопрос, задумался, и решил - надо что-то менять – хотя бы начав с того, что он сегодня не пойдет на работу и подарит этот день самому себе. Доставит, наконец, себе удовольствие, сменив строгий костюм на удобный и симпатичный домашний и постреляв в игрушечный тир. А еще признается в любви той, с кем что столько времени уже только вежливо здоровается, на самом деле так желая услышать в ответ не просто строгое приветствие, и увидеть настоящую миссис Мун.
Я же хочу признаться в другом: боюсь, что на месте горожан-обывателей, увидев Кэттла с игрушками, который взял вот так и не пошел в банк, взял и наслаждается жизнью, не разглядела бы значимости этого поступка. Очень боюсь и признаюсь честно – на первый взгляд, также бы посчитала его не совсем нормальным, и этот же аргумент и мне бы пришел в голову: «Что будет, если все вот так возьмут и не пойдут на работу и будут делать все, что им хочется?»
Но дело тут вот еще в чем, как говорит Делия Мун:

«Таких гнусных субъектов, как вы, в этом городе всего человек десять, – жалких, зловредных людишек. Но именно вы повинны в том, что ни один нормальный человек не в состоянии жить в Брикмилле. Не заводы, не дым, не туман, не копоть, не грязные улицы, не жалкие лавчонки, не вчерашние котлеты в кафе «Старый дуб» и жидкий суп в «Графской гостинице» отравляют людям жизнь, а именно вы, вы!»
Ведь можно разнообразить даже жизнь изо дня в день, когда скучный дождь идет за окном, если рядом с тобой искренние светлые люди, не те, кто притворяется и отгораживается от мира строгим костюмом, очками, правилами, хитростью и человекоугодничеством, но те простые и приятные в обращении друг с другом, те, в ком остался детский задор и радость жизни.
Опять таки честно скажу, мне было бы очень трудно вот так взять и резко изменить свою жизнь. Мне кажется, что впадать в крайности тоже нельзя, но здесь Кэттл просто не смог донести до других свои простые, но очень важные мысли – до них уже не достучаться, поэтому уехать наконец, вырваться из душного круга, было для него спасением. И для Делии, единственной, кто поняла его. И приняла таким, каков он есть – новым и непривычным для Хардэйкра, миссис Твигг, Стрита и остальных, но на самом деле именно таким настоящим - тем, какой он внутри, тем, каким он решился себя показать.

62. С. Эндо. "Супружеская жизнь".
читать дальше
Замечательная книга! Несколько новелл о разных парах, каждая из которых рассказывает нам простые, но очень важные истины.

Вот герои женились и выходили замуж не задумываясь о том, что же дальше, особенно для девушки – мол, выйду замуж, будет новое положение, независимость от родителей, а что потом-то? И вдруг муж оказывается совершенно незнакомым (а самое страшное, неприятным) человеком?
А вот муж начинает задумываться – всё вроде хорошо, жена просто идеальная, настоящий образец, как истинная жена должна себя вести, но куда делась юная девушка, робеющая и краснеющая перед ним, еще почти ребенок, но этим и прекрасная для него?

Или еще история – в погоне за финансами и подсчетом каждой копейки мужчина, не задумываясь, винит во всем жену, считая, что она недостаточно экономит. А потом даже не видит, что жизнь-то проходит, и вдруг от его кроткой и забитой, как ему казалось, жены остается только тетрадка, где ни слова обиды на мужа – только стремление сделать его счастливым.

И много таких разных историй, очень поучительных, но написанных легко, понятно, с юмором, и, я бы даже сказала, пронзительно-просто – так, что ты можешь вполне применить это к себе и понимаешь, насколько для каждого это актуально.
Далекая загадочная Япония – а вон как близко и понятно всё, что пишет автор! Спасибо ему.

63. А. Десницкий. "Записки Балабола".
читать дальше
Потрясающе написано, по-моему. Ничуть не считаю, что автор решил покуситься на лавры Клайва Льюиса, тем более, Десницкий сам в предисловии пришет, что на них не претендует. Он просто постарался написать о России, о нашем времени и о том, что многое осталось прежним, как у Льюиса, только вот немного специфично теперь действуют те, кому ненавистно даже имя Бога.

Признаюсь честно, мне «Записки…» показались даже лучше, чем у Льюиса. Простите меня. Наверное, это из-за того, что здесь современность и Россия – все очень близко и понятно. И я чувствую, как автор вскрывает все, что хочется утаить от самой себя. Сколько всего творится сейчас у нас в стране, сколько влияния темных этих сил испытывает каждый!
Но ведь и свободная воля есть у каждого – вот давайте прочтем, задумаемся и будем бороться по мере сил. По мере сил давайте стараться отделять наши мысли - светлые и ясные, направленные на созидание, даруемые Богом, Ангелом-Хранителем и нашим светлым началом (оно ведь тоже у каждого есть) от тех назойливых и жужжащих, что внушают нам враждебные создания.

А мне сейчас хочется эту книгу постоянно цитировать, каждую фразу.
Ну вот, например - тут Балабол, призванный работать в России, спускается с коллегами в московскую подземку:
«Вот стоит старушка, и никто ей не уступает место. Мелочь? Да, мелочь, но пусть она станет началом чего-то большего. Внушите бабушке, как распустилась современная молодежь, сплошные секс да наркотики, ничего святого. И виноват в этом кто угодно, только не она сама, всю жизнь предпочитавшая воспевать великие стройки коммунизма, а не воспитывать собственных детей.
А вот сидит напротив нее молодая дама и читает… ого! … Как раз о божественном и читает. Да так читает, что ничего вокруг себя не замечает, разве что толкнет ее случайно эта старушка, прошипит негодующе «Госсссподи!» (приятно все же, когда с такой злобой упоминают имя Врага), и дамочка пусть с негодованием отвернется от богохульницы, пусть даже лучше промолчит, не уронит своего тщательно лелеемого достоинства, отпустит про себя пару анафем в адрес бабки, но место уступить и не подумает.
А кто это там, справа? А, бизнесмен средней руки, машина в ремонте… Замечательно! Вот-вот, бабушка, кто жирует на твои сбережения советской поры. Вот-вот, дамочка, кто распродает Русь Святую оптом и в розницу, кто готовит пришествие мирового правительства, как и предсказано. А ты, бизнесмен, тоже вокруг оглянись. На бабку эту стервозную, на девицу полоумную с книжкой дурацкой в руках. Видишь, среди какого дикого народа жить тебе приходится? Нет, никогда и ничего в этой стране не будет, так что рви отсюда когти, а не можешь – так по крайней мере наслаждайся сегодняшним днем…
А что это там за мамаша с маленьким шалуном? Замечательная мамаша. Сидит и трясется, не бомба ли вон у того дядьки кавказского вида в его большом бауле. И как это только кавказцев пускают в наш город? Куда милиция смотрит? Пересажать их всех! Все они террористы и убийцы, все торгуют наркотиками! Подвинься ко мне, мой маленький, мужчина, вы что, не видите, вы ребенку мешаете, и ничего он вас не пачкает своими ботинками, понаехали мне тут! Вот какая славная мамочка, она и не догадывается, что сама работает на террористов, и даже прямиком на нас, распространяя вокруг себя запах страха, подозрительности и злобы.
А ты, гордый гость с Кавказа, видишь, как к тебе тут относятся? Да разве может нормальная женщина говорить такое мужчине? Она вообще вставать должна при твоем появлении! Все они тут девицы легкого поведения, так что правильно ты позавчера с той обошелся, они только того и заслуживают… Тут ведь деньги на дороге валяются, только подбирай, не ценят они их, и себя не уважают. Так что давай, греби рубли, срывай цветы удовольствия, вера твоя далеко, она дома, здесь тебя никто не видит.
О, какая нищенка живописная по вагону пошла! «Извините граждане, что мы к вам обращаемся…» О-па, что это у нее из кармана выпало? Комок смятых купюр, тыщ этак на… Ну вот и отлично! Это же на операцию… Ага, знаем мы эти операции! Вот и объединим всех пассажиров в ненависти к этим шаромыжникам, все они за легкими деньгами гоняются, даже старики и инвалиды, все они одна мафия, гнать таких в шею!
А, дамочка наша с книжечкой божественной подала-таки… Ну ничего, зато как подала! Скривившись от презрения, бросила рублик в ладонь, так, чтобы не коснуться случайно, ведь заразная наверняка. Подала, потому что она праведница, не то, что эти грешники неприкаянные, она и явной пропойце подаст, чтобы на том свете зачлось. Копеечками от нас отделаться думает – вот и славненько, вот и пусть себе в это верит. А бабка пусть на нее пошипит немножко, у бабки-то пенсия кот наплакал, а она побираться не ходит, она гордая.
А что это за рекламка висит на стенках? Обои рекламируют? А почему девочка голенькая нарисована? Не просто так, дорогие мои, и не для подростковых фантазий только предназначено. Пусть народ привыкает: красивое женское тело – товар, как и обои, только раскупается лучше. А выводы правильные народ сам сделает.
И вот еще чудненькое объявленьице – новый блокбастер о борьбе сил света с силами тьмы. Правильно, правильно, лучший способ бороться с тьмой – на широком экране, долби сарраунд, попкорн в руках, добро всегда побеждает. … судя по всему, силы добра и силы зла там различаются, как черные и белые фигуры на шахматной доске – чисто условно. Цель одна, правила игры одни, так что разницы на самом деле никакой. Добро должно стать таким же, как и зло, чтобы его победить. А еще лучше – должно быть тщательно охраняемое равновесие добра и зла. Светлые смотрят, чтобы темные не пакостили сверх отведенных квот, темные – чтобы светлые не слишком благодетельствовали. Все при деле, все на своих местах, а главное – добро договаривается со злом. Публично, на экранах, чтобы все видели. Эх, нам бы и в самом деле такое не помешало… но ботве человеческой скормим и это. А потом, когда окажутся у нас, пусть попробуют с нами договориться».

У меня мурашки по коже, как точно написано!
А вот тут Балабол говорит про свою подопечную и ее «обработку»:
«Пусть тешатся они своей высокой духовностью, а гормончики-то тем временем поигрывают, ласки-то хочется, как ни крути. Но и это здесь – только инструмент. А дальше – непонимание и грубость нового духовника (так мы назовем его принципиальность). Горячо любимые братья и сестры обернутся отвратительнейшими ханжами и фарисеями: опознавательная система «свой – чужой» сработает пару раз наоборот, и откроют по ней огонь из всех стволов, правду-матку в глаза, принципиальная братская критика – ну, это в эсенгешном управлении хорошо умеют.
И всё… и поплыла наша христианочка в свободный дрейф. Та, первая община, оказалась не того идеологического направления, у нее раскрылись глаза на всё их мракобесие. Эта, новая, окажется лицемерной и нетерпимой, и снова раскроются глаза. И пойдет она по белу свету пробовать на зубок разные конфессии, искать ту, которая точно по ее мерке будет, где примут ее с распростертыми объятиями, ничего не захотят в ней переделывать, а поймут и оценят ее такой, какая она есть. Есть такая община, и вы ее знаете! Это у нас. Слава аду, не заведено у нас жаловаться, что новоприбывшие слишком худосочны, да грешки у них слишком заурядны, да душонки мелки и невонючи. Что ни есть в печи, всё на стол мечи, велит нам наш вечный, здоровый голод. Так что должен окончиться у нас этот дрейф не где-нибудь, а у нас».
И действительно, только вдумайтесь – там, где не примут любым и на первый взгляд (к сожалению, только на первый) всё проще и не надо прилагать усилий – «Есть такая община, и вы ее знаете! Это у нас.»

64. А. Десницкий. "Письма спящему брату".
читать дальше
«В какой-то момент, размышляя о собственной судьбе, я вдруг четко осознал, какого посмертия я желал бы сам для себя. И тогда я его постарался представить и выразить в словах, я начал описывать человеческую жизнь глазами человека, как от века и пишутся книги. Единственная особенность в том, что человек, от имени которого ведется рассказ, уже перешел ту грань, которую всем нам только предстоит перейти.
Я понятия не имею, соответствует ли мой вымысел хоть каким-нибудь посмертным реалиям. О них мы знаем крайне мало – только самое-самое главное, поэтому остальное приходится домысливать и воображать. Наверное, стоит сказать еще одну банальнейшую очевидность: эта книга не претендует на статус пророчества – в уста своих героев я вкладывал собственные мысли (а еще чаще подсказанные или услышанные у других), которыми мне хочется поделиться с читателем».

А. Десницкий о своей книге.

Своеобразное продолжение «Записок Балабола», вот только здесь о подопечной Балабола, Надежде, пишет начинающий Ангел. Да даже еще пока не Ангел – наблюдатель, «не святая, а только учусь», душа, что перешла из мира людей в Свет, о котором и мы, и она сама пока, почти ничего не знаем. Пишет она своему брату, тоже оказавшемуся «по ту сторону», только вот среди тех, кого в книге называют «спящими» - не желающему открыть глаза, посмотреть прямо и прямо поверить в то, что случилось – в свою смерть, в то, что есть что-то дальше, в то, как трудно будет идти к свету. Трудно, но необходимо.
И эта Маша, как она подписывается, светлая душа, в письмах брату рассказывает и о своей жизни, и о Надежде, и о других ее помощниках, и о том мире.
Мне близко и приятно видение писателя, читается пронзительно, грустно, но и светло в то же время.
Рада, что случайно эти книги нашлись для меня в Интернете, они совпали со звуками моего камертона и «легли на душу», рада, что сейчас есть авторы, которые так умеют писать.